Сибирский ботанический сад, основанный при Императорском университете в 1880 году в Томске (сегодня — ТГУ), к началу войны имел коллекцию из 212 тысяч растений самых разных видов. В том числе были экзотические пальмы, которые в течение четырех лет предстояло спасать оставшимся в тылу подросткам.

Уникальная коллекция сада начала формироваться еще в конце XIX века, ботаник Порфирий Крылов сам привозил многие экзотические растения. Это, например, дерево Араукария, пальма Хавея, бамбук, ананас и многие другие.

Ховея легендарна не только тем, что стала первой "сибирской" пальмой. Есть версия, что архитектор Николай Никитин сконструировал Останкинскую башню, взяв за прототип строение ствола именно этой пальмы, увиденной им в студенческие годы Томске.

Содержание ботсада не было задачей военного времени. И понятно, что судьба оранжереи и теплиц оказалась под угрозой. Начиналась эвакуация заводов в тыл, требовались площади для размещения.

Ученые писали в защиту сада местному партийному руководству и, по неподтвержденным данным, самому Сталину. Решение в итоге было таким — найти применение растениям на пользу фронта. А именно — нужно было найти заменители для поставляемых из-за рубежа лекарственных трав.

Нашли... и не только. Научились даже кофе производить. Разработали технологию его получения из корней одуванчика. Этот "одуванчиковый" кофе поставлялся в госпитали.

Площади у ботсада не забрали, но госфинансирование сократили. Как могли, помогали местные предприятия. А сад в свою очередь помогал им — выращивал рассаду овощей для работников этих заводов. Из ягод готовились витаминные морсы для детей. Немного ботсад зарабатывал на продаже цветов к праздникам.

Делалось все возможное, чтобы и помочь фронту, и уберечь свое ботаническое богатство одновременно. "Финансирование было, но мало. Зарплата была у меня 260 рублей, а ведерко картошки семилитровое — 400 рублей", — вспоминает Дина Михайловна Судакова, работавшая в ботсаду в военные годы. Но, говорит она, силы никто не жалел и "время не считали, работали сколько было надо".

"Когда было холодно, выкапывали ямы и опускали пальмы, чтобы от стекла (стеклянной крыши) не замерзли... Тогда было все в посуде посажено, тогда в грунт не садили потому, что он холодный. Это теперь трубы горячие по земле..." — рассказывает Судакова.

Мужчин не было, содержание ботсада легло на плечи женщин и подростков. Подростки — это Дина Судакова, еще две девочки и три мальчика из ее школы. Занятия в школе прекратились, в ней разместился лазарет. И дети пошли работать в сад. От голода. Здесь можно было рассчитывать на обеды, приготовленные из урожая.

Дине Михайловне тогда не было и 13 лет. А рабочая смена не меньше 12 часов. Без выходных и отпусков. В обязанности входили вся работа с растениями и заготовка дров.

В те годы не было центрального отопления, оранжерея отапливалась с помощью так называемых топок, в которые дрова закладывались с улицы. Внутри от топок по периметру был обустроен кирпичный боров, который и передавал тепло.

"Землю сами возили. На машине привезем, сгрузим... Привозили дрова... в лесу их пилили женщины — научные сотрудники", — говорит Дина Михайловна. Когда для военных целей забрали лошадей, стали возить дрова на коровах и телятах.

Она с гордостью вспоминает, что томские демонстрации в военные годы проходили с пальмовыми листьями. Листьями ее любимых деревьев. "На демонстрацию ходили когда, студентам срезали по 15-20 листьев. Тогда же как было... на демонстрациях кто что делает, то и несет", — рассказывает Судакова.

Ни одно коллекционное растение за годы войны не погибло. Многие экзотические деревья, сохраненные тогда, красуются и сейчас. В том числе и легендарная Хавея.

Из "команды" подростков Дина Михайловна — единственная, кто после войны остался работать в саду, и... единственная, кто дожил до сегодняшних дней. "Растения как-то полюбила. В школу чего идти... сколько лет пропущено. И 50 лет я проработала", — говорит Дина Михайловна.

Работала бы и дальше, но здоровье не позволило. Последние годы бывает в саду только как эксперт.