кольники поневоле: на зоне начался учебный год

День знаний не для всех новосибирских школьников означает банты и цветы. Корреспонденты Sibnet.ru побывали на школьной линейке в колонии.

Вечерняя школа №8, расположенная на окраине Новосибирска, по документам ничем не отличается от остальных в городе. В ней есть директор и учителя, стандартные для этого формата 12 классов, общеобразовательный учебный план, почти 200 учеников. Но есть одно «но» — эта школа находится по ту сторону колючей проволоки, в исправительной колонии №9. 

Здесь нельзя прогулять уроки в соседнем дворе или пригласить на свидание школьную любовь. Формально в школе учатся заключённые и из женской, и из мужской колоний, но преподаватели просто ведут уроки и там, и там: пересечься представителям противоположного пола невозможно.

В первое утро сентября ученицы (их втрое больше, чем учеников) выстраиваются квадратом на «школьном дворе» — плацу. В праздничных сценках им приходится исполнять и женские, и мужские роли.

«В «девятке» работает школа не зря! С праздником всех поздравляем, друзья!», — бодро читают с импровизированной сцены сотрудница колонии и заключённая в платьях и на каблуках.

«Смог бы счастье украсть»

«Ты восхитительна! А вот Лена даже не накрасилась и голову не помыла», — перешёптываются в рядах 20-30-летние школьницы. В этот день они действительно «при параде»: стандартная тёмно-зелёная форма осуждённых в сочетании с локонами и макияжем.

Более старшие женщины, некоторые из которых тоже ещё учатся, украдкой наблюдают за бодрыми сокамерницами, которые поют и пляшут в ярких костюмах.

К празднику несколько десятков заключённых устроили представление, которое назвали флешмобом, двигаясь в такт сначала под танцевальную музыку, а потом под композиции рэпера «Басты».

«Хорошо там, где нас нет, там ведь вечное лето, а дома ненастье. Эх, печаль, что не в деньгах счастье, а то бы я на раз-два смог бы счастье украсть», — доносилось из колонок.

«Сама старалась буквы узнавать»

Розе Оглы 40 лет. Её жизненный опыт — шестеро детей, три года под следствием за незаконный оборот наркотиков и первый класс в колонии.

«Много детей у матери было. Нас было девять человек, мы друг за дружкой смотрели. Но братья у меня грамотные все — по 12 классов, по 11 классов. Я сама училась, дома старалась буквы узнавать», — объясняет она то, что не получила образование раньше.

Следом за воспитанием сестёр и братьев пошли уже свои дети, потом срок. Отучившись год, Роза уже может обмениваться с родными письмами, а ещё брать в библиотеке книги — сказки и женские детективы.

«О будущем думаю, чтобы выйти и устроиться на работу, быть грамотной. Хотя мы и цыгане, надо, чтобы и дети грамотные были. Чтоб не прошли этот путь, который мы, и всё», — говорит второклассница.

В колонии ей осталось находиться четыре года, в случае условно-досрочного освобождения — два. Роза считает, что полученного за это время образования ей будет вполне достаточно для полноценной жизни после срока.

«Психология здесь нужна»

В школе учатся 142 женщины. По закону до 30 лет заключённые учиться обязаны, после — их личный выбор. Тех, кто выбрал учёбу добровольно, сейчас в колонии 48, рассказывает директор школы Марина Лаврова.

Школьная программа для осуждённых стандартная, но в неё введены ещё и дополнительные предметы, на которые имеет право и любое другое учреждение образования.

«Вводим те предметы, которые помогают девушкам в жизни. Ту же психологию, которая нам нужна, естественно, здесь. Информационная компетентность чтобы у нас повышалась, тоже стараемся. Для того, чтобы прошла хорошо ресоциализация на первом этапе», — поясняет директор.

По словам Лавровой, в начальных классах учатся в большинстве своём именно цыгане, которые к началу срока вообще не умеют читать и писать, а вот в старшем звене много тех, кто по каким-то причинам не окончил школу, но помнит из неё ещё многое. Кое-кто сдаёт и ЕГЭ, и даже поступает в коммерческие вузы, которые заключают договор о заочном обучении с «проживающими» в колониях.

«Без дальнейшего»

«Я отучилась на свободе девять классов. Потом ребёнка родила, как бы не до учёбы было. (После освобождения) планировать можно образование, но не получится, скорее всего», — рассказывает 24-летняя Юлия.

Она учится в последнем, 12-м классе. Девушка находится в колонии по статье «Причинение тяжкого вреда здоровью». До свободы старшекласснице осталось ровно девять месяцев — как и до выпускного из школы.

«Находясь в школе, ты даже забываешь, что ты какой-то осужденный, совершил преступление. Домашняя какая-то обстановка. Здесь её действительно не хватает … Выпускные здесь также (как на воле): проводится последний звонок, надеваем фартучки, юбочки. Праздник, всё как обычно, чаепитие, только без, без… Без дальнейшего», — подбирает слова Юля.

На свободе она хочет работать по профессии, полученной в колонии — швеёй. Но самая первая цель девушки после освобождения — забрать из детского дома трёхлетнего ребёнка.

«Маленькие мои»

После линейки школа собирается на общий классный час, который также начинается с театрализованного представления. Но продолжить праздник могут не все: кого-то ждёт смена на производстве. 

То, что ученицам приходится совмещать учёбу и работу на местной швейной фабрике — одна из главных сложностей, говорит учитель начальных классов Татьяна Мячина. 

За 13 лет практики у неё было всего две русских ученицы, вспоминает преподаватель.

«Язык русский для них (цыган) — второй родной. Трудности возникают с изучением… Многие, практически все сейчас совмещают учёбу с работой. После учёбы им сразу надо идти на работу — закреплять уже материал в отряде нет возможности», — объясняет учитель.

Педагоги сходятся во мнениях о том, что у цыганок мотивация учиться больше, чем у других женщин. «Начальная школа отличается тем, что у них больше желания. Прожив столько лет, они приходят и говорят — научите нас хотя бы читать и писать», — рассказывает Мячина.

Она начинала свою карьеру с обычной школы в Центральном районе города, но, как сама рассказывает, случайно попала в эту — для заключённых, да так и осталась. Менять место работы учитель не планирует.

«Это те же самые дети. Это мои девочки. Я их «маленькие мои», «девочки мои» называю. Работать нужно везде, прежде всего… Ну и что, что они осуждённые?» — улыбается собеседница.