Фото: © Владимир Сараев, Sibnet.ru Купить иллюстрацию

В России немало женщин, которые выполняют, на первый взгляд, совсем не женскую и опасную работу. Корреспонденты Sibnet.ru провели день с начальником второго отряда новосибирской колонии №9 и узнали, что самое сложное в её профессии и что объединяет сотрудниц колонии и заключённых.

День 27-летней Оксаны Соколовой начинается в 6.00. Уже в 8.00 она на рабочем месте среди сотни других женщин. Её кабинет с надписью «начальник отряда» находится в одном из бараков колонии, расположенной на самой окраине города, Гусинобродском тракте.

«Вообще у меня в семье очень много военнослужащих, моей отец из ГУФСИН. С детства, наверное, прививали все эти нормы, принципы военной службы. Помню, ещё маленькая хотела всегда носить погоны, служить в армии», — говорит Оксана.

После школы она окончила педуниверситет, работала в школе и детских лагерях, позже пошла по стопам родных. Уже «в зоне» познакомилась с мужем-конвоиром. Теперь они воспитывают двухлетнюю дочку.

«Она понимает, что я там в форме, в погонах стою, различает, конечно, но вот такого, чтобы (понимала специфику работы)… нет. (Когда подрастёт) я думаю, она меня поймёт. И, может быть, даже пойдёт по моим стопам», — рассуждает старший лейтенант Соколова.

Её не пугает то, что эта работа — не женская, также как не пугает это и её родных. «Только бабушка переживает», — делится собеседница.

Здесь, считает она, такие же люди, как и на воле. Просто с трудной судьбой. Её отряд — это 111 женщин, примерно каждая десятая отбывает наказание за убийство. Почти три четверти отряда осуждены за преступления, связанные с наркотиками. Но для начальника отряда это вовсе не «контингент», как принято называть формально.

КАК МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД

«Помню, сначала, конечно, было волнительно. Но очень понравилось, что работа с людьми, а не просто бумажная, офисная. Это, всё равно, люди и постоянное движение, очень много здесь интересного происходит. Это как маленький город в большом городе. Просто он закрыт, и всё. Есть своё производство, своё обучение… Маленькая деревня, можно так сказать», — считает начальник отряда.

В отряде с обычными условиями содержания она всего два месяца — до этого работала начальником карантинного отделения. Там находятся вновь прибывшие после приговора женщины.

В колонии №9 все отбывают реальное наказание впервые. «Люди все разные и первое время было сложнее всего понять характер каждой осужденной. Потому что к каждому человеку нужны, всё равно, особый подход, особое расположение. Они же все из разных социальных слоёв, очень сложно было их сначала разделять. Сейчас, когда вызываешь их на первую беседу, понимаешь, из какой семьи она пришла, понимаешь, как с ней работать. Обозначить цели, задачи, чтобы она не самоутверждалась здесь, потому что это всё временное», — объясняет Оксана Соколова.

В женской колонии, по её словам, нет определённой иерархии, как в мужской. Сидящие впервые женщины не стремятся закрепиться в «блатном» мире — в большинстве своём они хотят скорее попасть домой.

«У большинства есть дети. Допустим, у меня в отряде только шесть человек, которые не имеют детей. В детских домах они в меньшем количестве, обычно есть опекуны. И мы работаем с детскими домами, чтобы не терялась связь матери и ребёнка», — говорит старший лейтенант.

Она добавляет, что с женщинами во многом проще именно потому, что «материнский инстинкт побеждает всё, все границы вообще». Если женщина пообщалась с ребёнком, она всегда хочет домой.

СЕМЬ СУДИМОСТЕЙ К 28 ГОДАМ

Каждое утро сотрудника колонии начинается с проверки отряда в 8.40. К этому моменту всё уже должно быть в «рабочем» повседневном порядке, так как сами осуждённые просыпаются ещё до 6 утра. В первой половине дня, после завтрака, чаще всего проходят какие-нибудь совещания или комиссия.

В день, который мы проводим во втором отряде, — комиссия по условно-досрочному освобождению (УДО). На него имеет право почти каждая после того, как пробудет в колонии определённый срок — треть или четверть от определенного судом. Сейчас в отряде на УДО претендуют шесть женщин. Администрация собирается и решает, поддержать ли заключённую перед судом.

Надежде 28 лет. К реальному сроку её приговорили во второй раз: в первый ей дали отсрочку, пока не вырастет ребёнок-инвалид, но девушка снова совершила преступление — избила своего отчима.

«Отчим сильно мать и сестру избивал, а я заступилась. Судимость у меня вторая… Условные считать? Тогда седьмая», — со слезами на глазах рассказывает Надежда. За нанесение тяжких телесных повреждений её осудили на два с половиной года, в следующем году она должна уже выйти, но стремится раньше. Сейчас двоих детей воспитывает её 73-летняя бабушка — с матерью у Нади отношения не сложились.

Администрация поддержала прошение девушки об УДО. Теперь в суде, который и решит окончательно её судьбу, будет проще. «Прошлые преступления у неё были кражи… Да, нарушала закон, но у неё двое маленьких детей, один из них инвалид… Такая семья… К тому же, воспитывалась с бабушкой, без матери. Какой она в такой семье могла вырасти…», — пытается оправдать Надежду начальник отряда. По её мнению, почти каждая заключённая после освобождения способна стать хорошей мамой.

АДСКИЙ ТЯЖЁЛЫЙ ТРУД

Обед в колонии начинается в 12.00. Готовят на тысячу человек сами осуждённые — около десяти женщин. Попасть на кухню непросто, рассказывают работники столовой, но не потому, что к поварам предъявляют какие-то фантастические требования.

«Здоровых найти сложно, у нас почти ползоны вичовых. Не должно быть туберкулёза, никаких кандидозов, никаких грибковых поражений, ничего. Абсолютно чистый. Поскольку контингент здесь проблематичный, сложно набрать людей сюда», — рассказывает бригадир столовой Татьяна.

«Это очень тяжёлая работа. Я бы не сказала, что стремятся сюда попасть. Это действительно адский тяжёлый труд. То же таскание бачков по 50 литров, таскание мешков. Не женский труд, я бы сказала», — говорит бригадир.

Больше всего женщин в колонии заняты на швейном производстве. Работают на нём осуждённые по восемь часов в день, в две смены. Трудятся все, кроме пенсионеров и инвалидов.

«Они стремятся работать, потому что это заработная плата. Кто-то переводит детям деньги, кто-то тут что-то покупает в магазине. Зарплата на объектах до 5 тысяч (рублей в месяц) — здесь им этого хватает», — объясняет начальник отряда.

ЦЫГАНКИ И МОТИВАЦИЯ

Почти 150 осуждённых из тысячи учатся в школе, которая находится здесь же, на территории колонии. Каждая заключённая до 30 лет по закону обязана получать среднее образование, но есть и те, кто старше, и делает это по собственному желанию.

«Женщины возрастные также с удовольствием бегут в школу, есть те, кому за 50. Они сразу не рвутся учиться, но мы убеждаем: это надо не только тебе, а твоим детям, твоим внукам, потому что именно ты будешь рядом в последствии. Не сразу, но стучим-стучим, и дверки потихоньку отворяются», — рассказывает директор школы Марина Лаврова.

Учатся здесь не только те, кто на воле не успел окончить старшие классы из-за криминального образа жизни. Есть и такие, кто начинает школьный путь с азов — чтения и письма.

«В начальных классах девушки, в основном, цыганской национальности. Что самое интересное — по итогам нашего мониторинга мы видим, что у них самый высокий уровень мотивации. Видимо, появилась возможность просто. Цыгане получают большие сроки за распространение наркотиков. Есть те, кто прошёл путь с 1 по 8-9 классы. Мы явно видим вот это продвижение: письма детям пишут, свои мысли излагают», — говорит Лаврова.

В колонии есть возможность также получить высшее образование — в негосударственном вузе, платно, но за полцены. Сейчас учреждение заключило договор с университетом «Синергия» — некоторые заключённые сдают ЕГЭ и поступают на бухгалтеров, экономистов и даже юристов. Но таких, конечно, единицы.

Есть здесь и те, кто среднее образование не успел получить в силу возраста — попал за решётку ещё в школьные годы. Соня и Даша из второго отряда как раз из таких. Им чуть за 20, но на вид девушки совсем ещё школьницы.

ДРУЗЕЙ ВООБЩЕ НЕТ

«Наверно, у меня головы не было в 16 лет, когда попала в эти места. Маму не слушали, когда говорили, что нельзя людям доверять. Доверилась, и вот. Человека обвинили в преступлении, и жена его посчитала, что раз мы там тоже присутствовали, то мы тоже виноваты. Я находилась в соседней комнате», — рассказывает свою историю Соня.

Она отбывает наказание за соучастие в изнасиловании, общий срок — шесть лет. Обстоятельства дела достаточно «тёмные» — ни сама девушка, ни администрация говорить о них не любят.

«Она как мама вторая у нас здесь. Если бы её не было, всё, ничего бы у нас здесь вообще не было. Стоит, грызётся за нас, как может», — отзывается Софья о начальнике своего отряда Оксане.

«За короткий срок она стала ближе, чем предыдущий начальник отряда. Некрасиво будет рассказывать о предыдущем. Есть субординация. Оксана Игоревна сглаживает все углы. Есть осуждённый… есть администрация. Оксана Игоревна общается, в первую очередь, как с человеком, а не на вытянутой руке — что должен, обязан. Мы тут ликовали сотней женщин, когда узнали, что она у нас будет», — говорит в свою очередь Даша.

Её осудили за наркотики почти пять лет назад. По ее словам, это «это очень красивая большая история любви» и все случилось из-за того, что все женщины всегда хотят кого-то спасти или выручить.

«И получилось так, что не рассчитала свои силы и сама стала употреблять наркотики. Уехала выходить замуж в город, где никого не знала. Но, оказывается, мой доблестный бывший жених решил распространить наркотики, подзаработать на свадьбу — так он сказал в зале суда. Я пошла сначала как свидетельница, но мой бывший жених решил, что я не справлюсь одна на воле, лучше посижу в тюрьме и сохранюсь для него», — рассказывает Даша.

По словам девушек, осуждённые в отряде редко общаются вместе — в основном все делятся на группы по интересам. Кто-то знаком с воли, у кого-то есть сходства в хобби или работе.

«Знаете, есть хорошая такая поговорка — друг тогда, когда нужно, по времени. Попадаешь сюда и понимаешь, сколько у тебя людей близких. Мама, папа, брат, сестра, тётка — всё. Остальным ты просто не нужен. Знаете, я первый год верила, что есть друзья, что всё хорошо… Нету никого, кроме тех, кто есть у тебя по родне. И сейчас по-другому уже реагируешь: если есть человек, с которым ты общаешься, он — временный промежуток. Нету никого вообще из друзей. Я считаю, что друзей в принципе нет, быть не может», — рассуждает Дарья.

ВРАГ НАРОДА СОВЕТСКОГО

В отряде регулярно проходит совет воспитателей. В тесном кабинете начальника собираются представители других подразделений — обсуждают организационные моменты и беседуют с осуждёнными. Сюда приходят, например, те заключённые, которым скоро предстоит освобождаться, а также те, кто стоит на профучёте — считается склонным к насилию, побегу или суициду.

«Меня не снимайте, я из семьи военных, милиционеров, никто никогда в тюрьме не сидел, я открыла это. Два высших образования — инженер и экономист, в банке работала, в пенсионном фонде», — рассказывает 49-летняя Вероника. Она считается склонной к суициду: говорит, что откровенно беседовала с психологом, что не хочет жить, но попыток убить себя не совершала.

«После 45-ти (лет) с работой сложно, плюс я заболела раком, искала, как прожить, на лекарства. Нашла работу в интернете — диспетчер по продаже самодельного курева, зарплата 1,5 тысячи рублей в день. Поработала три-четыре месяца, а это оказался наркотик. Теперь я, вроде как, стала враг народа советского», — говорит Вероника. Она добавляет, что сама не выкурила ни одной сигареты. Ей дали семь с половиной лет, из которых прошло меньше двух.

15 ЛЕТ ЗА 40 ТЫСЯЧ

В «свободное» время начальник отряда проводит индивидуальные беседы с осуждёнными, а также занимается документами. А сами заключённые, когда не работают и не учатся, заняты творчеством. В колонии есть свой клуб — заведует им молодая девушка Ксения, местная певица, осуждённая на 11 лет за убийство. Ей помогает хореограф Катя. Ей 25, а выйдет на свободу она только в 40.

«Осуждена за контрабанду наркотиков. Сама девочка никогда не употребляла, семья бедная, мать одна их воспитывала. Кате предложили перевезти наркотики в несколько стран — Таиланд, ещё что-то. Жила там на окраинах, боялась на улицу выходить. Проехала весь маршрут, а задержали и судили её только в Москве. А пошла на всё это из-за 40 тысяч (рублей)… Это же сейчас разве деньги? Что серьёзное на это можно купить?», — рассказывает историю девушки одна из сотрудниц колонии.

«Они дорожат этим, это хорошая работа. На ночь осуждённые остаются без начальника отряда. Соответственно, это (дневальная) тот человек, который докладывает обстановку в отряде, когда я прихожу. Её осуждённые слушаются, потому что всё в конечном итоге будет известно», — объясняет Оксана Соколова.

Дневальной Валентине — 36. На свободе она занимала более почётную должность — была директором магазина. На преступление, сбыт наркотиков, её толкнули алкоголизм мужа и кредиты. Сейчас, рассказывает Соколова, муж одумался, бросил пить, воспитывает детей и ждёт Валентину. Но ждать ему ещё восемь лет.