Сибирский Джек Лондон

Новосибирск незаслуженно забыл Максимилиана Кравкова — геолога, писателя, краеведа и кинодеятеля

Сейчас мало кто знает этого удивительно разностороннего человека, жившего в нашем городе в 20–30-е годы. Прежде всего, Максимилиан Кравков был талантливым сибирским писателем, печатался в «Красной Ниве», альманахе «Перевал», горьковских журналах «Наши достижения» и «Колхозник», в «Сибирских огнях», детском журнале «Товарищ». Заведуя Сибкино, он очень многое сделал для организации съемок первого новосибирского фильма «Красный газ».

Кадр из фильма «Красный газ»

Будучи по профессии геологом, Макс (как его называл критик Валериан Правдухин) с увлечением изучал природные богатства родного края. И это еще не все. Он был просто «болен» музейным делом. Постоянно ездил в экспедиции, собирал для Новониколаевского музея экспонаты и несколько лет являлся его директором.

В этом году исполняется 120 лет со дня рождения Максимилиана Алексеевича Кравкова. Это ли не повод, чтобы вспомнить интересного человека, чей жизненный путь был «сложным и противоречивым» и оборвался внезапно и трагично, как это бывало в 30-е годы.

Узник одиночной камеры

Биография Максимилиана Кравкова, как утверждают исследователи, требует уточнений. В разных изданиях есть разночтения, путаница с датами.

Родился он в 1887 году в Рязани в семье врача, или, по другим данным, действительного статского советника. Рано оставшись без родителей, воспитывался у тетки по отцу. После окончания мужской гимназии поступил в Санкт-Петербургский университет. Примерно в 1906–1908 годах Кравков стал членом партии социал-революционеров-максималистов.

В 1908 году 20-летний студент был арестован по обвинению в покушении на рязанского генерал-губернатора. Московский военно-окружной суд признал его «виновным в хранении взрывчатых веществ» и осудил на… Вот тут идут разночтения. По одной версии — на пять лет одиночной тюрьмы, по другой — на шесть лет каторги, позднее замененной на три года и четыре месяца с последующей ссылкой в Сибирь, по третьей — шесть лет каторги заменили тремя с половиной годами одиночной тюрьмы.

Как бы то ни было, но Максимилиан год или два просидел в московской Таганской тюрьме в одиночке, и даже в кандалах. Позднее в рассказе «Два конца» он опишет свои ощущения. «Шел Василий, — рассказывает Кравков о политическом заключенном, — свободно и ловко — к кандалам за два года привык. К тяжким бетонным сводам, мерцавшим неподвижным светом, взлетали плачевные всхлипы кандальной цепи…»

А в 1913 году Максимилиан Кравков был выслан на поселение в Тайшет и с тех пор уже не покидал Сибирь. Он много путешествовал по Саянам, собирал минералогическую коллекцию, изучал жизнь «малых народов». Он безумно полюбил тайгу, охоту, дикую природу. Позже Правдухин назовет его «географом и любителем нехоженых дорог, неожиданных приключений».

«Что такое музей и как его устроить в деревне»

Так называется первая книжка Максимилиана Кравкова, изданная им еще в 1921 году. Музейное дело стало неотъемлемой частью его жизни почти сразу же после установления советской власти. Как отмечают исследователи, «Февральскую революцию 1917 года Кравков встретил с удовлетворением, а в Октябрьской не сразу разобрался». В период колчаковщины в 1918–1919 годах был гласным Нижнеудинского уездного земства, членом губернской комиссии по земским делам, управляющим Нижнеудинским уездом Иркутской губернии.

После восстановления советской власти Максимилиан заведовал краеведческим музеем в Иркутске. В этом же году его арестовывает ЧК по обвинению в принадлежности к «максималистам». К счастью, после подачи заявления о выходе из партии дело было прекращено. Кравков переезжает в Омск. Здесь он был заведующим подотделом музеев Сибирского отдела народного образования. Максимилиан считал, что музеям должно уделяться большее внимание, чем уделялось до сих пор.

Трудно поверить, что в 1921 году, когда страна еще не оправилась от социальных потрясений, Кравков мечтал о создании музеев в деревне. Он также хотел создать музей Сибирского края. Его мечта сбылась, когда он в 1922 году, в связи с переездом советских учреждений из Омска, переезжает в Новониколаевск. Здесь он начинает работать заведующим Новониколаевским городским музеем. Кстати, его снова арестовывают, но вскоре отпускают.

Кравков активно занимается организацией музея, ведет отдел геологии. В 1925 году совершает поездку по Салаиру и привозит для музея много ценных экспонатов. В составе геологоразведочных и географических экспедиций побывал в Саянах, в Горной Шории, в низовьях Енисея.

В 1928 году выходит его книга «Естественные богатства Сибири». В ней он перечисляет все природные сокровища, которыми богат сибирский край. Это было очень важно накануне индустриализации страны. И здесь же добавляет, что, по мнению Первого Сибирского краевого научно-исследовательского съезда (1927 г.), Сибирь в отношении геологическом изучена всего лишь на четыре процента.

Максимилиан Кравков успевал еще вести в музеях и школах Новосибирска краеведческие и геологические кружки. Немало детей, посещавших его занятия по геологии, сами потом стали геологами.

Снимать будем сами

При переезде в Новониколаевск Максимилиан занимал еще одну важную должность — был заведующим Сибкино. В декабре 1924 года город готовился отпраздновать пятую годовщину освобождения Новониколаевска от Колчака. Член Сиббюро ВКП(б) Вениамин Вегман предложил московской студии создать художественный фильм о гражданской войне в Сибири. Там отказались. И тут пришла совершенно дикая мысль: снимать будем сами.

Эту идею поддержали партийные и советские организации. Но основная тяжесть по организации съемок легла на заведующего Сибкино Максимилиана Кравкова. Вместе с заведующим Сибоно Венгеровым он обратился к писателю Владимиру Зазубрину, чтобы тот написал сценарий. Так по мотивам романа «Два мира» и повести «Скрепы» появился сценарий к новому фильму «Красный газ». Это был, конечно, большой риск — без аппаратуры, декораций, павильонов, профессиональных актеров, опыта браться за такое дело. Но оно удалось. Съемки закончились в конце октября. Создатели фильма повезли его в Москву.

Неудачи посыпались одна за другой. После первого просмотра стало ясно, что фильм не понравился — предложили доснять сцены. Огорченные результатом, Кравков и Зазубрин уехали в Новосибирск. Но и вторая версия фильма, уже поправленная Эйзенштейном, тоже не была принята. Только лишь после просмотра «Красного газа» в Наркомате просвещения его признали «лучшим достижением советской кинематографии» 1924 года. В этом была заслуга и Максимилиана Кравкова.

«Наиболее реакционный писатель Сибири»

Современные читатели не знают имени Максимилиана Кравкова, его книги не переиздавались уже много лет. Но в 20–30-е годы он был известен и как детский писатель, и как очеркист, и как краевед. По приезде в наш город Кравков познакомился с Валерианом Правдухиным и Лидией Сейфуллиной, принимал активное участие в подготовке первых номеров «Сибирских огней». Там он публикует очерк «Из Саянских скитаний» большое количество рецензий на книги по геологии, природоведению.

Для нас очерки писателя Кравкова с исторической точки зрения представляют большую ценность.

Некоторые считают его повесть «Ассирийская рукопись» едва ли не первым сибирским детективом советской поры. Сюжет таков: авантюрист разыскивает в краевом краеведческом музее «Ассирийскую рукопись», которую Британский музей готов купить за большие деньги. Работники музея противостоят замыслам преступника. Здесь и интрига, и тайна, и внезапные ситуации. Держат читателя в напряжении и приключенческая повесть «Зашифрованный план», и сюжетный новеллистический цикл «Рассказы о золоте». Зазубрин писал, что «Кравков сюжетен и авантюрен. Он умеет держать читателя в напряжении».

Максимилиан Кравков — автор рассказов, повестей «Таежными тропами», «Большая вода», «Два конца», «Самородок» и др. Владимир Зазубрин в свое время окрестил его сибирским Джеком Лондоном. Наверное, потому, что у писателя излюбленными героями были люди сильные, цельные, герои-одиночки: охотники, золотоискатели, бродяги-каторжники, ссыльные политзаключенные. По мнению Зазубрина, на его творчестве отразилось заточение в течение нескольких лет в одиночной камере.

«Кравков стал идеалистом, индивидуалистом. В своих рассказах он берет сильного одиночку — человека, выходящего на борьбу со зверем себе подобным или с целым коллективом. Пусть коллектив в конце концов своей тысяченогой пяткой раздавит смелого одиночку. Одиночка, даже вынужденный пустить себе пулю в лоб или проколоть сердце ржавым гвоздем, все же чувствует себя победителем».

Даже самого писателя некоторые называли «злобствующим индивидуалистом», потому что он не терпел компромиссов, открыто подмечал смешное в характере человека или в ходе событий.

Зазубрин упрекал писателя, что современность у него выступает лишь как внешнее обрамление рассказа. «Рассказ начинался с того, что герой вышел из сельского Совета и отправился в тайгу. И все — больше сельский Совет автору и его героям не нужен. Упомянут он так, как раньше упоминалась погода: «Однажды в сырой осенний вечер…»

В Новосибирске были изданы, а потом и переизданы его детские книги: «За сокровищами реки Тунгуски» (1931), «Год во льдах», «Золотая гора» (1934) и др. Самой поэтичной, яркой стала его повесть «Дети тайги» (1929). Она буквально дышит любовью к природе.

Некоторые называли Кравкова «наиболее реакционным писателем Сибири», потому что «он пытается работать на нейтральном материале — тайга, охота, бродяжничество», а «нейтралитет в наше время требует строжайшего расследования«.

В 1931–1933 годах Кравков работал геологом в Горной Шории. В 1933-м последовал очередной арест. На этот раз Максимилиана обвинили в принадлежности к контрреволюционной организации бывшего белого генерала Болдырева.

Последний раз его арестовали в мае 1937 года по обвинению в участии в «японо-эсеровской террористической диверсионно-шпионской организации» и приговорили к расстрелу. Погиб Максимилиан Кравков в октябре того же года. Впоследствии реабилитирован Военным трибуналом СибВО за отсутствием состава преступления.